...
назад
***
Дурацкие приключения не оставили
путешественников и при покупке билетов на поезд. Кассовых окошек на
вокзале было много, но билеты продавались только в одном и ужасно
медленно. Другие окошки были открыты, но кассиры в них рылись в каких-то
бумажках и рявкали на всех: “Я занят! Неужели не видно?!”
Путешественники встали в хвост длиннющей
очереди и запаслись терпением. Время от времени к ним подбегали новые
желающие купить билет, говорили: “Я за вами” – и тут же убегали.
Незнайка пытался их запомнить и сообщал новоприбывшим, что очередь
за ним уже занята, но его никто не слушал.
– Нужно предупреждать того, кто стоит
за вами, а не того, кто перед вами и кому нет до вас дела, –
начал было поучать любителей занимать очередь Спрутс, но в ответ услышал
обиженное:
– Сам и предупреждай, раз такой умный.
Спрутс пожал плечами и не стал пререкаться.
Вскоре в очереди за путешественниками укоренился коротышка солидного
вида и занимать стали за ним. Этот коротышка вообще не запоминал,
кто за ним занимал, что скоро послужило причиной конфликта между несколькими
коротышками, забывшими, за кем они занимали.
Это немного развлекло Спрутса и Незнайку,
потому что стоять было скучно. По мере того, как очередь приближалась
к окошку кассы, она превращалась в толпу, большую часть которой составляли
коротышки не занимавшие очередь, а просто пришедшие и вставшие рядом.
Они отсутствующе поглядывали по сторонам, делая вид, что стоят тут
просто так. Но с каждым продвижением очереди хитрецы делали маленький
шажок к кассе и как бы невзначай вклинивались в очередь.
Коротышки из очереди не прогоняли
пришельцев открыто, но и не пускали в очередь, и молча сопя, выталкивали
их обратно или так плотно прижимались друг к другу, что пришельцы
не могли пролезть. В результате перед кассой бурлила давка. Незнайке
и Спрутсу изрядно намяли бока, пока они протискивались к заветному
окошечку, но прямо перед их носом кассир повесил табличку “Обед” и
запер кассу.
Пока путешественники соображали,
как быть, открылась другая касса, и вся очередь ломанулась к ней.
Начались бурные и выяснения, кто за кем стоял. Положение осложнилось
еще и тем, что некоторые коротышки, по каким-то признакам догадавшись,
что вот-вот откроется другая касса, уже выстроились в новую очередь
и теперь доказывали коротышкам из старой очереди, что те должны пристраиваться
в конец. Старая очередь единодушно упирала на то, что они уже давно
стоят, а новая очередь только что образовалась.
И так далее…
Билеты они все-таки купили и в последний
момент успели на поезд, оставив за спиной толпу желающих попасть в
Жиров. Поезд, понятно, ушел полупустой.
Весь путь до города Жирова Спрутс
хмуро молчал. Незнайка вертелся, глядел то в окно, где проносились
пришибленные и запыленные домики, и в сотый раз изучал расписание.
Наконец, он не выдержал и стал привязываться к Спрутсу.
– Спрутс, давай я тебе загадку загадаю.
Спрутс не ответил.
– Далеко, далеко, на лугу пасутся
ко... – пропел Незнайка.
Спрутс по-прежнему молчал.
– Ну же, отгадай, кто пасется на
лугу.
– Зачем?
– Как зачем? Это же загадка. Отгадай,
кто пасется на лугу и называется на “ко”?
– Кошки.
– Нет, не кошки, – удивленно
сказал Незнайка. Он в первый раз услышал такой ответ на эту загадку, –
Какие же кошки. Кошки не пасутся. Они сидят где-нибудь. Или мышей
ловят. Давай снова. Далеко, далеко, на лугу пасутся ко...
– Кобры, – с тихой злобой ответил
Спрутс.
Незнайка аж поперхнулся.
– Ты что? Какие кобры? Разве кобры
пасутся? Они...
– Да, они не пасутся. Но все равно
кобры.
– Ну ладно, давай снова. Далеко...
– Слушай, отстань, а?
Незнайка вздохнул и отвернулся. Веселого
было мало.
К тому же, скоро он обнаружил, что
его локоть испачкан какой-то черной гадостью. Этой гадостью была густо
намазана рама окна, и всякий, кто смотрел в окно, облокотившись на
эту раму, неизбежно должен был испачкаться черной гадостью.
Стереть ее оказалось невозможно,
она только размазывалась еще больше. Вдобавок она воняла и запах напоминал
пресловутый “чай ж/д”.
И так далее…
